А вообще о красной шапочке снято несколько фильмов:
Красная шапочка / Red Riding Hood (США, 2004)

Как-то раз маленькая девочка по имени Красная Шапочка отправилась навестить свою бабушку. Дорога к бабушкиному дому пролегала через дремучий лес, в котором жил злой и голодный волк.
Бабушка-йог, волк-скупердяй и дерзкая малышка в соблазнительных красных сапожках? И вы думали, что знаете сюжет сказки о Красной шапочке? Это совсем новая версия сказки…

Люми (1991)

Советский фильм Владимира Брагина «Люми» использует основную сюжетную канву известной сказки «Красная Шапочка». При этом действие картины, снятой в жанре мистического триллера, происходит в наше время. Неподалёку от одного прибалтийского посёлка объявился загадочный жуткий монстр по имени Люми. Кто-то считает, что это маньяк, а кто-то - что это не кто иной, как оборотень двухметрового роста, который, согласно легенде, появляется в этом лесу раз в сто лет. Именно в это время маленькая девочка, посланная ничего не подозревающими родителями, отправляется с пирожками к своей бабушке.

Последняя Красная Шапочка / Le dernier chaperon rouge(1996)

Необычная интерпретация известной с детства сказки... Красная Шапочка в кардинальном мини, из-под которого видны края чулок, с кроваво-красным маникюром танцует смертельное танго с Волком в наморднике из садо-мазо арсенала...

Какие тайны хранит в себе сказка о Красной Шапочке?

Детишкам маленьким не без причин
(А уж особенно девицам,
Красавицам и баловницам),
В пути, встречая всяческих мужчин,
Нельзя речей коварных слушать, -
Иначе, волк их может скушать.
Сказал я: волк! Волков не счесть,
Но между ними есть иные
Плуты, настолько продувные,
Что, сладко источая лесть,
Девичью, охраняя честь,
Сопутствуют до дома их прогулкам,
Проводят их бай-бай по тёмным закоулкам...
Но волк, увы, чем кажется скромней,
Тем он всегда лукавей и страшней.
Из оригинала сказки Ш.Перро «Красная Шапочка».

Некоторые из этих историй привлекли внимание серьезных собирателей фольклора. Французский писатель, автор волшебных сказок и собиратель легенд Шарль Перро быстро распознал значимость старых рассказов о волках, в конце XVII века еще передававшихся из уст в уста. В 1697 г. он опубликовал собрание народных сказок, в число которых вошла волшебная история о говорящем волке, сеющем вокруг панику и хаос.

Мы все, разумеется, знаем сказку про Красную Шапочку. НО! То, что мы знаем и то, чем на самом деле является эта сказка, как говорят в Одессе, - две большие разницы.
Существовала народная сказка. Потом последовательно Шарль Перро и братья Гримм изменили её, выбросив ряд эпизодов и моментов. Затем переводчики (в нашем случае это П.Полевой и - особенно! - И.Тургенев, чей перевод стал наиболее распространён), переведя эту сказку на русский язык, выбросили ещё ряд моментов. В результате сказка получилась совсем не та, какой она была в памяти народной. Изменилось не просто содержание. Изменилась психологическая направленность. Ряд моментов, жизненно важных для тогдашнего простого населения Европы (преимущественно Франции и Германии), сегодня нам не известны. Или их знают только те, кто специально занимался данным вопросом.
Вот об этой разнице и изначальной сути сказки мы и поговорим.

Все знают ещё с детских времён содержание сказки про Красную Шапочку. Тем не менее, я позволю себе кратко изложить суть того, что сегодня перед сном читают мамы своим малышам.

Иллюстрация Гюстава Доре.

Мама отправляет девочку к заболевшей бабушке, чтобы отнести её пирожки. По дороге девочка встречает волка, которому рассказывает о том, куда и зачем она идёт. После волк прощается с девочкой и убегает. Он бежит по более короткой дороге и прибегает к дому бабушки первым. Зайдя в дом он съедает бабушку, одевает её ночную сорочку и чепец, а затем ложится в постель. Когда девочка приходит он, подражая голосу бабушки, приглашает её войти в дом. Там девочка, подойдя к кровати, спрашивает у своей «бабушки» почему у неё такие большие глаза, уши, руки, зубы. Волк отвечает на все эти вопросы, однако после последнего, со словами «Это для того, чтобы съесть тебя», набрасывается на девочку. Она начинает кричать, но волк всё равно проглатывает её. Однако, на крики девочки в дом прибежали проходившие мимо лесорубы, которые убивают волка, распарывают его живот и оттуда достают невредимых девочку и её бабушку.
Вот такая вот сказочка...

Кстати, а никого не удивляет то, что девочка РАЗГОВАРИВАЕТ с волком и, что самое главное, он ей ОТВЕЧАЕТ? Вдумчиво и членораздельно.
«Нет», - скорей всего, ответят мне. – «Это же сказка. А в сказках может случаться всё, что угодно».
Так то оно так, да не совсем. Потому что в народной сказке, которую сначала записал Шарль Перро, а потом, спустя почти сто лет, братья Гримм, было всё совсем не так. Свою лепту в искажение сюжета сказки внесли, к сожалению, и переводчики, которые «постарались» выбросить ряд моментов, которые им не понравились.
Потому что народная сказка, передававшаяся из уст в уста, повествует совсем о других вещах и учит совершенно другому, нежели то, о чём сегодня знаем мы…

Сюжет о девочке, обманутой волком, был распространён по всей Европе ещё со времён Средних веков. В те времена историю про девочку, отправившуюся навестить бабушку и повстречавшую на дороге волка, рассказывали и в домах простолюдинов, и в замках знати. Особой популярностью сказка пользовалась в Тироле и предгорьях Альп — там она была известна по крайней мере с XIV века. Собственно, это было множество историй: на севере Италии внучка несла бабушке свежую рыбу, в Швейцарии — головку молодого сыра, на юге Франции — пирожок и горшочек масла.

Иллюстрация к немецкому варианту сказки, Rotkаppchen, от нем. Kаppchen — «колпачок»

В фольклорных записях сюжет выглядит следующим образом.
Мать посылает дочь к бабушке с молоком и хлебом. Та встречает волка, рассказывает ему, куда идёт. Волк, в свою очередь, рекомендует девочке пройтись по более длинной дороге, чтобы погулять по лесу, насладиться его красотой, прособирать цветы. Девочка, подумав, соглашается и отправляется по той дорожке, на которую ей указал волк. После чего волк, бежит по короткой тропинке, обгоняет девочку, забирается в дом бабушки и убивает её. После этого волк готовит из её тела кушанье, а из крови — напиток, а затем ложится в кровать. Когда девочка приходит, волк предлагает ей поесть. Бабушкина кошка пытается предупредить девочку о том, что та ест останки своей бабушки, но волк кидает в кошку деревянными башмаками и убивает её. Потом волк предлагает девочке раздеться и лечь в постель, рядом с ним, а одежду бросить в огонь. Та так и делает и, улегшись рядом с волком, спрашивает, почему у него много волос, широкие плечи, длинные ногти, большие зубы. На последний вопрос волк отвечает: «Это чтобы поскорее съесть тебя, дитя моё!» и съедает девочку.
Именно таким образом заканчивается большинство записанных народных вариантов этой сказки.

Изменения начались со знаменитого Шарля Перро (1628 – 1703). Именно он опубликовал первую литературную версию этой старой народной сказки. Она была издана в 1697 г. в Париже, в книге «Сказки матушки Гусыни, или Истории и сказки былых времён с поучениями», более известной нам как «Сказки матушки Гусыни», и была посвящена племяннице короля Людовика ХIV – принцессе Орлеанской.
Сказка начиналась так: «Жила-была маленькая, милая девочка. И кто, бывало, ни взглянет на неё, всем она нравилась, но больше всех её любила бабушка и готова была всё ей отдать. Вот подарила она ей однажды из красного бархата шаперон, и оттого что шаперон этот был ей очень к лицу и никакой другой она носить не хотела, прозвали её Красной Шапочкой…».
Шарль Перро литературно обработал народный сюжет (предположительно, слышанный им в детстве от нянюшки). Он убрал мотив канибализма, персонаж-кошку и её убийство волком, зато ввёл – что очень важно! – не просто какую-то абстрактную «красную шапочку», не просто какой-то там анонимный головной убор, а точно указал тип этой самой шапочки. Девочка носила сделанную из бархата, красную шапочку - шаперон (Le Petit Chaperon Rouge).

Ян Ван Эйк. «Мужчина в голубом шапероне».

Тут надо сделать небольшое отступление, чтобы уточнить этот момент.
Шаперон (фр. chaperon) – это средневековый мужской головной убор. Вначале он представлял собой капюшон с длинным шлыком и пелериной, затем превратился в пышное и достаточно дорогое сооружение, напоминающее тюрбан, дополнительно украшавшийся фестонами. Мода на ношение шаперона пришла из Бургундии и к началу ХV века охватила всю Западную Европу. С течением времени, к концу того же столетия, мода постепенно ушла, и шаперон вернулся к своей первоначальной, чисто утилитарной роли.

Само название «шаперон» восходит, по всей вероятности к позднелатинскому «cappa» - то есть «плащ с капюшоном», или просто «капюшон» - к чему был уже во французском языке добавлен увеличивающий суффикс и окончание, давая общее значение «широкий капюшон», «большой головной убор».

Ян ван Эйк. Портрет Джованни Арнольфини. Бурреле свернуто в жгут и наложено на шаперон сверху, превращая его в подобие островерхого тюрбана.

Шаперон делился на части, каждая из которых развивалась собственным путём и приобретала особое значение. Это - длинный шлык, вначале свисавший на спину, носивший у французов название корнетты (фр. cornette), у англичан - типпит (англ. tippit), также в обоих языках встречается его общее название лирипип (англ. и фр. liripipe). Пелерина для французских разновидностей шаперона именовалась патта (patte), у англичан - кейп (cape - то есть «плащ», «накидка») разновидность украшенная фестонами - «петушиным гребнем» (cockscomb).

Первоначально шаперон представлял собой капюшон с пелериной, скреплявшийся застёжкой на шее, который использовался всеми классами общества как дорожная одежда для защиты от дождя и ветра, причём его носили равно женщины и мужчины. При необходимости капюшон можно было сбросить на спину, и использовать шаперон в качестве короткого плаща. В качестве дополнительного украшения пелерина могла быть присобранной или вырезанной по краям. Также сам капюшон часто дополнялся длинным шлыком, который впервые появился около ХII века.

Около 1300 г. некто, оставшийся неизвестным, предложил носить шаперон, надевая его на голову лицевым отверстием, так что пелерина и шлык (патта и корнетта) свешивались с двух сторон в качестве украшения. Именно с тех пор шаперон становится ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО мужской формой одежды, МУЖСКИМ головным убором.
Идея была подхвачена, и в ХV веке шапероны начинают шить именно с расчётом на ношение их в виде шляпы.

При необходимости, например, предстать перед человеком более высокого ранга или во время церковного моления, шаперон снимали и укладывали на плечо, так что патта свисала на спину, корнета — вперёд.
На итальянский манер, сложенную пополам патту оставляли свисать сбоку от головы. Как последний штрих, шаперон стали обвязывать широкой лентой — бурреле, превращая шаперон в подобие тюрбана.

Филипп Добрый, герцог Бургундии. На портрете он изображён в шапероне с огромным бурреле, по моде середины века.

В середине ХV века шаперон становится обычным головным убором знати и купцов, причём корнета удлиняется чуть не до земли, заставляя носящего обматывать её вокруг шеи на манер шарфа, так что, например, на флорентийский шаперон этого времени уходило до 9,5 метров ткани (камки или шёлка). Бурреле свивается в жгут, причём иногда по-прежнему обёртывается вокруг шаперона, или же несколько слоёв дополнительно накладываются на сам шаперон.
Интересно, что величина бурреле соответствовала степени знатности его хозяина – чем больше бурреле, тем выше человек стоял на социальной лестнице.

Кстати, вот ещё один достаточно интересный и в то же время весьма показательный факт, важный для нашего исследования. Ношение чёрного шерстяного шаперона и снимание его в церкви было одним из обвинений, выдвинутых против Жанны, Девы Орлеанской во время суда в Руане – этим «доказывалось» её представление о себе как о мужчине.

Далее. В том, что Шарль Перро «одел» на свою героиню именно красный бархатный шаперон скрывается ещё один достаточно любопытный подтекст.
Во Франции на протяжении всего Средневековья существовал закон (он был отменён только после Великой Французской революции), согласно которому разноцветные ткани и ткани, прошитые золотыми или серебряными нитками, могли одевать ТОЛЬКО представители первого сословия (т.е. дворяне). Представители же третьего сословия имели право шить себе одежду исключительно из тканей коричневого или синего цвета, причём им запрещалось использовать атлас, бархат или что-либо ещё кроме простого сукна. Поэтому тот факт, что простая деревенская девочка вот так запросто ходила в БАРХАТНОМ шапероне, да ещё такого «вызывающего» цвета, явно, так сказать, говорит о том, что она, мягко говоря, слишком много о себе воображала.
Итак, главная героиня запросто ходившая в мужском головном уборе, к тому же пошитом из той материи и того цвета, которые позволено было носить только и исключительно дворянам, да ещё (вопреки наказам матери) вступавшая в разговор с незнакомцем – просто «нарывалась» на неприятности.
И они не заставили себя ждать: в финале волк преподавал жестокий урок всем ветреным барышням: он «набросился на Красную Шапочку и проглотил её».

Таким образом, Шарль Перро, «одев» свою героиню в мужской головной убор запрещённого для неё цвета и ткани, ввёл в сказку элемент определённой морали – введя мотив нарушения девочкой приличий, за что она и поплатилась.
Попутно замечу, что включение Шарлем Перро в свою сказку мотивов ношения деревенской девочкой мужского головного убора, сделанного из красного бархата, есть явная аналогия с Жанной, Девой Орлеанской, и служит она для направления и всяческого укрепления в умах людей мысли о крестьянском происхождении Девственницы. Потому что правда о ней и её истинном происхождении была слишком «неудобной» для правящей династии.
Завершил свою сказку Шарль Перро стихотворной нравоучительной моралью, наставляющей девиц опасаться соблазнителей.
Тем самым, хотя грубые натуралистические моменты народной сказки были существенно смягчены, обращение к вопросу взаимоотношения полов было подчёркнуто.

Тот вариант сказки, который и стал классическим в современной детской литературе, был записан столетие спустя после смерти Шарля Перро братьями Якобом и Вильгельмом Гримм, услышавшими её по одной из версий, от Марии Мюллер, работавшей экономкой в доме будущей жены Вильгельма Гримма. По другой версии – от Жанетты Хассенпфлуг, которая по матери происходила от гугенотов, изгнанных из Франции при Людовике ХIV. Предполагается, что «Красная Шапочка» в её варианте восходила к тому же Шарлю Перро.
Это очень важный момент – братья Гримм прекрасно знали вариант сказки «пришедший» к ним из Франции.

Свой вариант сказки братья Гримм опубликовали в книге, вышедшей 18 октября 1812 г. под названием «Детские и домашние сказки». Однако сказка, рассказанная братьями Гримм, весьма разнилась с той, которую рассказал Шарль Перро. И тому были веские причины.
Братья Гримм были не просто немецкими собирателями фольклора. Отнюдь! Народные сказки братья Гримм воспринимали как необходимое звено в объединении раздробленных немецких княжеств-курфюршеств (подчас говоривших на разных диалектах) в единое национальное государство. Целью братьев Гримм было собрать и озвучить «живую народную поэзию», сохранить подлинность народного творчества. Они считали, что в сказках заключён «немецкий пра-миф», и в свою книгу отбирали лишь те истории, которые были популярны на территории немецкого расселения.
Сказки братья Гримм рассматривали как кладовые, в которых сохранилась единая память о мифологических представлениях и верованиях предков, и свою задачу видели в том, чтобы выявить «подлинность», истинную народность сюжета. Исходя из идеи единства народа, братья Гримм не делали различий между письменными и устными источниками, а также принадлежностью авторов к разным социальным и культурным слоям, считая, что в любом из вариантов присутствует и истинность, и искусственность.
Они представили свою версию «Красной Шапочки», объединив устные рассказы, сказку Шарля Перро, а также стихотворную пьесу «Жизнь и смерть Красной Шапочки», написанную в 1800 г немецким писателем-романтиком Людвигом Иоганном Тиком (1773 – 1853), который ввёл в историю новшество. Именно у него в пьесе появляется новый поворот развития событий: охотник, спасающий девочку и бабушку из брюха волка.

Особенностью сказки братьев Гримм является обилие подробностей.
Бабушка девочки живёт не в другой деревне, а в самом лесу. Красная Шапочка несёт ей в переднике кусок пирога и бутылку вина, причём мать строго напутствует её: «Иди скромно, как полагается; в сторону с дороги не сворачивай, а то, чего доброго, упадёшь и бутылку разобьёшь, тогда бабушке ничего не достанется. А как войдёшь к ней в комнату, не забудь с ней поздороваться, а не то чтоб сперва по всем углам туда да сюда заглядывать».
Волк с упрёком говорит девочке, что она идёт, «будто в школу торопится», предлагает «весело провести время в лесу», и Красная Шапочка, поддавшись на уговоры, заходит в лесную чащу и начинает собирать цветы.
Съев бабушку, волк не просто ложится в её постель, а предварительно надевает её платье и чепец. В то же время он оставляет дверь распахнутой настежь.
Проглотив девочку, волк храпит на весь лес так громко, что проходящий мимо избушки охотник думает, не надо ли чем помочь старухе. Увидев волка, охотник берёт ножницы и вспарывает спящему брюхо: «Только он сделал первый надрез, видит — внутри виднеется красная шапочка. Сделал он скорей второй надрез, и выскочила оттуда девочка и закричала:
— Ах, как мне было страшно! В брюхе волка было так темно!
За Красной Шапочкой выбралась и бабушка, еле живая — никак отдышаться не могла».
Затем волка наказывают: ему набивают брюхо большими камнями. Проснувшись, он хочет удрать, но тяжёлые камни тянут вниз, и волк падает замертво.
Каждый из победителей получает свою награду: охотник уносит домой снятую с волка шкуру, бабушка, съев пирог и выпив вина, поправляется, а Красная Шапочка выучивает жизненный урок: «Уж с этих пор я никогда не буду сворачивать одна с большой дороги без материнского позволения». Вскоре девочка встречает в лесу ещё одного волка, и эта встреча оказывается для него роковой: Красная Шапочка и бабушка без чьей-либо помощи топят глупого злодея в корыте.
Таким образом, мы видим, что в книге братьев Гримм в сказку был добавлен хороший конец: в этом варианте проходивший мимо дровосек, услышав шум и храп, убивает волка, разрезает ему живот и спасает бабушку и Красную Шапочку.
Всё морализаторство Перро на тему взаимоотношений полов из сказки исчезло полностью, как и все сексуально окрашенные мотивы. В тексте сказки братьев Гримм Красная Шапочка нарушает не приличия, а волю матери, которая просит дочь идти к бабушке, не отвлекаясь ни на что. Мораль в конце вводится как предупреждение непослушным детям: никогда не «ослушиваться матушкиного приказания».

Переводы и пересказы
Вот тут-то и скрывалась очередная «опасность» для сказки. Потому что при переводе каждый переводчик в каждой стране переводил только то, что считал нужным перевести, изменяя содержание по своему желанию и разумению.
Во времена викторианской Англии многие старые, достаточно жестокие сказки, пришедшие туда с «континента», при переводе «дорабатывали» - расширяли и переписывали, выбрасывая из них все страшные моменты, превращая в детские «сказки на ночь» для всеобщего пользования. Кроме того, в викторианской Англии считали, что всё сексуальное должно исчезнуть из повседневной жизни. При подготовке сказок к печати из них изгоняли все сколько-нибудь эротические сцены и выражения, ибо верили, что “старая поэзия” была “невинна”.
Точно такому же «облагораживанию» подверглась и сказка братьев Гримм, превратившись в то, что сейчас знакомо большинству из нас.

В Российской империи тоже сказка неоднократно переиздавалась. Версия П.Полевого является полным переводом варианта братьев Гримм, но, увы, сегодня этот перевод забыт. В дальнейшем наибольшую распространённость получил пересказ сказки, сделанный И.Тургеневым, в котором убран и мотив нарушения запрета, и некоторые подробности описаний.
В иллюстрациях сказки на русском языке на девочке обычно изображается собственно девичья шапочка вместо шаперона. Такая же ситуация существует и во многих других странах, где слово «шаперон» было заменено при переводе на «шапочку», «шляпу», «колпачок», и тем самым истинный, исконный смысл сказки был нарушен.

Что же «скрывает» в себе народный вариант сказки
Мы разобрали все «нововведения», которые были произведены авторами, записавшими народный вариант сказки и переводчиками, переведшими её на русский язык. Однако ряд вопросов всё равно остался без ответов – почему сказка, в своём первоначальном виде, была именно такой, какой она была? Что она обозначала? Почему события в ней развивались так, а не иначе? Почему волк накормил девочку плотью её бабушки и напоил напитком, изготовленным из её крови? Почему для него было так важно, чтобы ребёнок съел и выпил всё это? И главное – какой внутренний смысл и мораль скрывала в себе народная сказка? Знали ли об этой «народной» сказке в кругах знати? Существовали ли среди дворян подобные истории и отличались ли они чем-либо от тех сказаний, которые рассказывали в деревнях крестьяне своим детям?
Для того, чтобы ответить на все эти вопросы, нам надо будет посмотреть на рассказываемые в народном варианте события совершенно под другим углом зрения и исследовать то, что же «скрывает» в себе народный вариант сказки.

Когда мама посылает девочку в лес, та встречается на лесной тропинке не просто с волком – не с диким лесным зверем, дальним родственником нашей домашней собаки. Это было бы слишком упрощённо. Здесь же всё гораздо сложнее и гораздо страшнее.
Люди времён Средневековья рассказывая сказки, пытались передать своим детям определённый жизненный опыт, уберечь их от грозящей им опасности. Именно поэтому в сказке о Красной Шапочке «скрывается» вот такое предостережение.
Изначально в устной традиции сказки о Красной Шапочке волк был не просто зверем, а оборотнем, вервольфом. Именно отсюда — его умение говорить человеческим голосом и удачные попытки замаскироваться под бабушку. В «народной» сказке девочка сначала встречает волка в человеческом теле — и поэтому не испытывает страха. (И действительно, странно, что в волшебной сказке говорящий волк не кажется девочке чем-то неестественным и пугающим!) И Шарль Перро, и братья Гримм в своих изложениях этой сказки этого не афишировали, но подразумевали. Тем не менее, именно Шарль Перро первым постарался оставить волка в его собственной шкуре, а не сделал его двойственным созданием, чтобы добиться максимального драматического эффекта.

В крестьянской среде активно росли и множились суеверия, порождённые как минимальным уровнем образованности, так и привитыми с детства «истинами», проповедываемыми церковными канонами, которые тоже плодили достаточное количество суеверий, становившихся теперь в сознании средневекового человека непреложной истинной. То, что утверждала церковь, считалось истинной в последней инстанции. Церковные постулаты налагались на суеверия и остаточные языческие веяния, которые по-прежнему оставались живы в народной среде, невзирая на то, что официально все крестьяне были христианами.

Религиозные деятели всегда, устами своих так называемых «отцов церкви», учили верующих, что самым страшным существом на земле есть Дьявол. Эту фигуру, с каждым веком существования христианства, искусственно наделяли всё большим и большим могуществом, раздувая до тех пор, пока не создали ту силу, которой испугались сами и пугали всех окружающих.
Дьявол, окружённый своим «войском» - демонами, согласно трудов церковнослужителей, постоянно спал и видел своим основным предназначением работу по увеличение этого самого «войска» за счёт привлечения на свою сторону заблудших христиан и порождения от человеческих женщин своих детей. Люди, которых соблазнял Дьявол, переходили на его сторону как случайно, так и добровольно (считалось, что добровольно переходили ведьмы, колдуны, оборотни и другие представители так называемых «тёмных» сил).

"Молот ведьм" Титульный лист Лионского издания 1669 года

Одной из самых известных книг, в которой самым подробным образом описывались методы, с помощью которых Дьявол «вербовал» своё «войско» есть «Молот ведьм» ("Malleus Maleficarum"), написанный двумя монахами – доминиканцем, деканом Кельнского университета Яковом Шпренгером (1436 – 1495 гг.) и приором Генрихом Крамером (ок. 1430 – 1505 гг.).

В «Молоте ведьм» самым подробным образом оговаривался вопрос того, каким образом Дьявол может получить потомство от человеческих женщин. Для этого было два способа. Первый – он мог сам, лично, возлечь с понравившейся ему ведьмой или же, изменив свой облик, обманом завладеть телом любой другой, даже богобоязненной женщины, если она, конечно, не выполняла постулатов и обрядов, которые приказывала совершать церковь. Например, если женщина не ходила по воскресеньям в церковь или же не жертвовала деньги на нужды церкви, то она вполне могла в одну из ночей принять в своей постели Дьявола, принявшего облик её мужа и забеременев он него, родить ребёнка Дьявола.
Второй путь был более сложным: с человеческими женщинами совокуплялись представители «войска» Дьявола – демоны и оборотни. После этого женщина рожала ребёнка, который, принадлежа с момента рождения к «тёмным» силам, впоследствии пополнял собой ряды «войска» Дьявола.

Идём дальше. Мы все знаем знаменитую сказку Редьярда Киплинга «Маугли», повествующую про мальчика, которого воспитали волки. Подобную же историю рассказал Эдгар Берроуз в своей саге про Тарзана – про мальчика, воспитанного обезьянами. Эти истории отнюдь не являются полным вымыслом их авторов. Науке известно много случаев, когда маленькие дети попадали в мир дикой природы и были выращены животными. Подобно диким зверям эти дети перенимали повадки и привычки животных, среди которых они росли.

Во времена Средневековья люди знали о существовании детей, воспитанных волками. Другое дело – какие выводы делали из этих фактов простые, малообразованные крестьяне.
Всякий, кто видел такого дикого ребёнка, покрытого царапинами и болячками, со спутанными, длинными волосами, грязного, принимающего позы, свойственные животному, с длинными, напоминающими волчьи когти ногтями, с ртом, перепачканным кровью от съеденного сырого мяса, а кроме всего прочего, был свидетелем его свирепости и слышал напоминающее волчий вой и рычание, которые он издавал – тот не мог не содрогнуться.
Одичавшие дети, сами по себе имея лишь касательное отношение к легенде об оборотне, тем не менее, оказали определённое влияние на предания, сложившиеся вокруг этого ужасного существа. В те времена люди верили, что оборотни - это люди, попавшие под власть Дьявола. Однако, тем не менее, ничего человеческое им было не чуждо – оборотни, будучи людьми вполне могли иметь детей от женщин.
От одной веры очень легко было перейти к другой. И вот в умах средневековых людей возникают новые мысли и суеверия. А вдруг, думали они, эти одичавшие дети вовсе не есть человеческие дети? А вдруг это плоды, родившиеся на свет после того как оборотень разделял ложе с простой женщиной, возможно даже невинной душой, не знавшей всей его мерзостной сути или по каким-то причинам не имевшей возможности избежать его «ласк»?
И на свет явилась новая легенда, умы людей пропитало новое суеверие…

Вскоре по деревням и городам поползли страшные истории, в которых рассказывалось о том, как оборотни по ночам поджидали в зарослях или у тёмных тропинок запоздавших одиноких дураков или женщин, похищали их, уносили в чащу, запирали в своих лесных избушках и насиловали до тех пор, пока несчастные жертвы не беременели. Рождавшиеся после этого дети, принадлежали «тёмному» миру с момента рождения, ибо та же самая церковь в уже упоминавшемся «Молоте ведьм» безапелляционно заявляла, что ребёнок оборотня родится непременно оборотнем. А значит, именно вот этих самых детей оборотня впоследствии и находили добрые христиане в виде диких зверей.
Так одичавшие дети, воспитывавшиеся волками, которых затем находили люди, в среде необразованных деревенских крестьян стали считаться детьми вервольфов…

Именно на эти верования в последствие и намекал Шарль Перо в своей версии сказки:
Детишкам маленьким не без причин
(А уж особенно девицам,
Красавицам и баловницам),
В пути, встречая всяческих мужчин,
Нельзя речей коварных слушать, -
Иначе, волк их может скушать.
Сказал я: волк! Волков не счесть,
Но между ними есть иные
Плуты, настолько продувные,
Что, сладко источая лесть,
Девичью, охраняя честь,
Сопутствуют до дома их прогулкам,
Проводят их бай-бай по тёмным закоулкам...
Но волк, увы, чем кажется скромней,
Тем он всегда лукавей и страшней.

Вы спросите, почему Волк бабушку съел это еще понятно, но почему он решил ею Красную шапочку накормить? И на этот вопрос «отцы церкви» дали однозначный ответ. Чистая, невинная душа могла найти способ и вырваться от оборотня. А девушка вкусившая человеческой плоти и крови, даже по незнанию, попадала в полную власть дьявола, и соответственно оборотня. Ибо это есть не что иное как глумление над таинством причастия.

wolfnight.ru

Не нашел такого фильма, есть только книга:    Сергей Сахнов: Ужин с волками